[.Лейтенант.]

Название: Святой Отец
Автор:  Чау Юнг
Бета:  Nisara Amaya
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Чау Юнг, Джек
Категория: джен
Жанр: ангст, AU, POV
Рейтинг: R
Краткое содержание: Странные сны, бесполезные молитвы и уставший от такой жизни Святой Отец. Что может это все объединять? Один лишь слепой мальчик и черная лента на его глазах.
Для голосования: #. fandom TAL 2013 - работа "Святой Отец"

Это было тяжелое время. Страна восстанавливалась после гражданской войны. Тяжелее всех приходилось небольшим деревенькам, жители которых сильно зависели от погодных условий. Большая часть полей была заброшена и безвозвратно уничтожена в ходе военных операций, население когда-то богатой и преуспевающей страны сократилось в несколько раз.
Именно в такое время люди обычно обращаются к Богу.
На краю одной из подобных деревень стояла небольшая церковь, чудом уцелевшая в неспокойное время. Здание очень нуждалось в ремонте: кое-где протекала крыша, золото с куполов обсыпалось, обнажая серые, покрытые ржавчиной луковицы башенок. Внутри стояли наскоро сколоченные длинные скамьи и потертые иконы.
Самым красивым в ней был алтарь. Священник очень трепетно относился к этому месту в церкви; поговаривали даже, что во время одного из набегов вражеских войск Святой Отец прятал эти иконы у себя в доме и молился, чтобы их не нашли.
Но человеческий век недолог. Особенно когда бушует за крыльцом война. Священника выдал местный пьяница за несколько монет, и несчастного расстреляли на глазах у жителей деревни...

POV Чау Юнга
Я не помню своего детства. Знаю лишь то, что меня нашли дети в поле после очередной кровавой битвы. Из прошлой жизни осталось только имя. Имя и сны, до краев наполненные кровью. Не знаю, что со мной случилось и почему я забыл все, но с той поры кошмары не дают покоя.
Мне постоянно страшно.
И хотя я понимаю, что не должен показывать другим свою слабость – ведь жители этой деревеньки так надеются на меня, я не могу по-другому.
Моего предшественника расстреляли в середине войны. Это был добрый старик, приютивший меня после того, как ужасные раны на теле затянулись. Он не задавал лишних вопросов насчет моего прошлого, и это не могло не радовать. Святой Отец решил сделать меня своим преемником, поэтому все недолгое время, что мы провели вместе, было посвящено моему обучению.
Когда его расстреляли, деревня погрузилась в траур на три дня, а после мне пришлось занять освободившееся место.
И тогда, и сейчас я боялся. Боялся, что меня не признают, прогонят отсюда или же попросту сдадут врагам, как моего учителя. И поэтому молился. Выучил не одну молитву, читая их перед сном и после него, перед едой и вообще в любое время. Закрывал глаза, взывая к безмолвным ликам святых, и шептал въевшиеся в память строки, словно они были моим единственным спасением.
Это было похоже на какое-то безумие. Безумие не приносящих успокоение слов и укоризненных взглядов прозрачных глаз, взирающих с икон.
А кошмары все не прекращались.

Однажды я увидел его. Это был худой серый мальчишка, держащийся на расстоянии от толпы. Да, именно серый, другого слова к нему невозможно было подобрать. Он стоял у самого входа в храм и, сложив руки в молитвенном жесте, что-то отчаянно шептал.
Что меня поразило больше всего, так это то, что глаза мальчика закрывала широкая черная лента, концы которой едва заметно трепетали на легком ветру. Серебристые волосы обрамляли узкое бледное лицо с острым подбородком и эта, портящая всю его непорочную красоту, черная лента. Паренек словно светился изнутри, а может, это мне просто показалось из-за яркого солнечного света в тот день.
Но едва я закончил утреннюю молитву, мальчишки и след простыл. Будто он и не стоял здесь вовсе.

Темнота. Снова эта надоевшая темнота. Она окружает со всех сторон, подбирается смолистыми тенями и влажно хлюпает под ногами. Отвратительно. Я чувствую, как скользкие щупальца обвивают меня, сдавливают грудь, не давая вздохнуть, забиваются в рот склизкими комками.
Воздуха становится все меньше. Пытаюсь вырваться из проклятой западни, но тут в нос ударяет удушливый запах гнилой плоти. Руки нащупывают что-то мягкое, но в то же время абсолютно ледяное, будто...
Нет, не может этого быть!
Где-то вдали начинает мерцать тусклый огонек, разгоняющий мрак, и как только глаза могут хоть что-то разглядеть, подношу руки к лицу.
- Черт! – голос режет по ушам, заставляя отступить меня от странного комочка, который пару секунд назад был у меня в руках.
Младенец. Сморщенный, грязно-серого цвета и самое главное – мертвый.
Откуда он здесь?
Тихий звон, напоминающий колокольчик, раздается со стороны источника света, заставляя меня оторвать взгляд от маленького трупа.
Огонек становится все больше, и уже через пару долгих секунд я понимаю, что стою на краю какого-то обрыва, окруженный густым туманом. Настолько густым, что разглядеть дно пропасти не представляется возможным. Да что там, даже кончики пальцев вытянутой руки теряются в молочной дымке.
Задумавшись, я почти пропускаю момент, когда сквозь пелену тумана начинает проступать массивная тень. Огромная, невероятно огромная.
Машинально делаю шаг назад, но наступаю на что-то. Уже боюсь смотреть, однако все же опускаю взгляд, чтобы тут же пожалеть об этом.
Рука. Такое чувство, что ее оторвали – это видно по неровным краям, ошметкам плоти и торчащему осколку кипенно-белой кости. От нее идет кровавый след в сторону того странного силуэта, который, кажется, замер и пока не двигается.
Дальше отступать некуда. Только идти вперед, к тому монстру. Будь что будет!..

- Святой Отец! – детский голос заставил меня вздрогнуть и открыть глаза.
Передо мной стояла девочка со старой куклой в руках. Короткие светлые волосы, растрепанные и даже кое-где грязные, перепачканное в чем-то личико. Сажа, кажется? Опять, наверное, где-то костер жгли.
- Что случилось, дитя мое?
- Мы сегодня Джека видели!
- Джека? – не припомню что-то такого имени здесь. Неместный, что ли? И в то же время такое знакомое до боли имя.
- Как?! – лицо ребенка вытянулось от удивления. – Вы не знаете нашего Джека?! Родители говорят, что он - сбежавший принц и теперь вынужден у нас прятаться.
Я устало вздохнул и потер переносицу. Это был всего лишь дурной сон. Очередной из тех кошмаров, терзающих меня с завидной периодичностью.
Принц... Опять сплетни и досужие выдумки. Порой такая жизнь ужасно раздражает меня. У людей в маленькой деревеньке нет никаких развлечений – вот и придумывают всякие сказки.
- А... Ты про того принца, - сделав вид, что вспомнил, о чем эта девочка толкует, я улыбнулся ей. – Повезло же вам. Ну, иди играй.
Тем более мне пора было готовиться к вечерней службе.

***
Он снова пришел. И все так же стоял в стороне от других жителей, но те его словно и не замечали. Один из мальчишек попытался с ним заговорить, но парень даже голову в его сторону не повернул и отошел в дальний угол. Ему было явно не по себе в чьем-то обществе.
После службы незнакомца с лентой на глазах окружила стайка ребятни, галдя о чем-то и дергая его за длинные рукава грязно-зеленой льняной рубашки. Кто-то из них попытался сорвать атласную ленту, но парень недовольно мотнул головой и отдернул руки от любопытных детей. На его лице не дрогнул ни один мускул, но почему-то Чау Юнгу показалось, что парнишка очень нуждается в посторонней помощи.
- Идите играть на улицу, - он подошел к маленьким хулиганам и выпроводил их из церкви. Назойливая ребятня.
Слепой же так и замер у одной из длинных скамей, на которых обычно сидели во время службы. Он словно прислушивался к чему-то.
- Ты и есть тот самый знаменитый Джек?
Тишина. Парень даже не шелохнулся, продолжая безмолвствовать, подняв голову к цветным витражам. Солнце бликами расписывало черную ленту и пепельные пряди, и было в этом что-то такое… запредельное. Как солнечные зайчики ранним утром на холсте с ликом Господа.
- Эй, ты меня слышишь? – он вдруг повернул голову в сторону священника и склонил ее набок. Серебристые волосы от этого движения упали мальчику на лицо, почти скрыв его.
Мальчишка словно что-то обдумывал. Но, постояв так пару секунд, он поправил волосы и направился к выходу, полностью игнорируя священника.
И все же не было такого чувства, что малец незрячий. Он так уверенно передвигался, будто бы знал тут каждую травинку, каждый камешек. Будто ходил здесь не один десяток лет. Уже отойдя на приличное расстояние, парень все же обернулся и едва заметно кивнул застывшему в дверях Чау Юнгу, подтверждая его догадку.
«Значит, все-таки Джек!» - священник довольно улыбнулся, закрывая двери церкви.

...Удушливый запах гниения заставил его закашляться и закрыть нижнюю часть лица ладонью. Сегодня туман был почему-то кроваво-красным и не таким густым.
Чау Юнг огляделся, пытаясь понять, где на этот раз он оказался.
Это был все тот же обрыв, только сейчас откуда-то снизу были слышны крики о помощи и громкий плач. Пытаясь найти источник шума, священник стал осторожно спускаться с крутого холма. Сейчас ему нечего было бояться – ведь тот страшный силуэт был слишком далеко. Чау Юнг не хотел даже задумываться о том странном создании, а потому сосредоточился на спуске, морщась от тошнотворных запахов.
Постепенно до его слуха, помимо стенаний, стал доноситься шум воды. Святой Отец ускорил шаг, желая как можно быстрее добраться до живительной влаги, чтобы, наконец, умыться и вдохнуть полной грудью свежий воздух, который должен был ждать его внизу.
Туман постепенно рассеивался, и вот уже священник стоял на краю берега, а всего в шаге от него шумела быстрая река.
Облегченно вздохнув, Чау Юнг опустился на колени, чтобы зачерпнуть воды...
Руки погрузились во что-то вязкое и липкое, заставляя Святого Отца отдернуть их от странной субстанции, в которую вдруг превратилась вода.
- Что за... – окончание фразы застряло у него в горле, едва мужчина понял, чем стала река.
Кровь.
Его руки вдруг оказались по локоть в крови. Мужчина вскочил с земли, не веря своим глазам, и тут же споткнулся обо что-то.
«Не хочу на это смотреть...»
Слева послышался громкий лязг металла, будто кто-то скрестил мечи. Священник повернул голову в сторону звука.
Нет, это были не мечи. Перед его глазами пронесся странно одетый человек с длинными волосами, алеющими на концах, и замер, напряженно всматриваясь вдаль. Рукав темного длинного пальто с шикарным меховым воротником был разодран в клочья, обнажая глубокую рану, из-под рваных краев которой проглядывала кость.
Поврежденная конечность безвольно висела, и капли крови глухой дробью бились о землю, впитываясь во влажную почву. Почему конечность? Просто это было невозможно назвать рукой: вместо обычных пальцев кисть оканчивалась длинными когтями, сверкающими в тусклом свете. Да и вся остальная часть «руки» была словно погружена во что-то, напоминающее странный доспех.
- Эймэ, где же ты?! – рявкнул незнакомец, оглядываясь по сторонам. – Спрятался, шавка?!
Откуда-то из тумана выскочил второй человек в светлом балахоне; он тут же набросился на оппонента, нанося вновь и вновь удары огромным мечом, который умудрялся удерживать всего лишь одной рукой.
«Эймэ? Где-то я уже слышал это имя...» - Чау Юнг нахмурился, наблюдая за поединком.
Внезапно ему стало все равно. Уже не пугала кровавая река, не страшили трупы под ногами, на которые он попросту наступал, двигаясь навстречу сражающимся. Все вдруг потеряло смысл, оставляя лишь одно сильное желание: узнать, почему эти двое пытаются убить друг друга.
- Прекратите немедленно, - священник словно со стороны слышал свой голос, преобразившийся до неузнаваемости. Властный, чуть охрипший. Он говорил тихо, но эти двое все равно услышали, повернув головы в его сторону.
- Не мешай нам, - прошипел первый, держась за раненую руку. – Тупая псина Джека.
- Что ты сказал?
Откуда в нем взялись силы, Чау Юнг не мог понять. Он наблюдал со стороны за собой же, видел, как кто-то в его теле с поразительной легкостью поднимает за горло того раненного и швыряет в сторону. Видел все, но уже забыл, как удивляться.
А потом появились призраки, окружившие их...

***
Чау Юнг проснулся в холодном поту, тяжело дыша. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, где он находится, и с десяток, чтобы успокоить отбивающее барабанную дробь сердце. Перед глазами все еще стояла жуткая картина...
Он сам без малейшего колебания приказал убить того незнакомца. Мужчина помнил, как призраки в доспехах разрывали несчастного в клочья, как с их оружия капала кровь, как бесформенной кучей осталось на земле непонятное месиво из мяса, кишок и всего того, что долю мгновения назад было человеком. Он по-прежнему слышал отвратительный звук разрываемой плоти, треск ломающихся костей, надсадные крики, обрывающиеся булькающим скулежом...
Хрипло выдохнув, священник встал с кровати и на ватных ногах добрел до ванной комнаты. Сказать, что он чувствовал себя отвратительно – ничего не сказать. Ему впервые снился кошмар в таких подробностях.
Тихо чертыхнувшись, мужчина быстро привел себя в порядок и поспешил в храм, чтобы приготовиться уже непосредственно к службе, ведь, несмотря на то, что он был священником, Чау Юнг жил в доме на противоположном краю деревни. Так ему было спокойнее. Да и никто по пустякам не беспокоил.
Сегодня должен быть тяжелый день.

Джек снова пришел на утреннюю молитву. Но на этот раз он сразу же забился в угол, чтобы местная детвора снова не начала приставать. Чау Юнг ничего ему не сказал, бросив лишь мимолетный взгляд на уже постоянного молчаливого гостя. Только прихожане почему-то пришли в оживлении при виде этого паренька.
Служба прошла, как по маслу, и Джек тут же исчез, оставив местных жителей в легком недоумении.
- Вы что-нибудь знаете про Джека? – священник все же решил расспросить старушек, надеясь, что хотя бы они могут сказать что-то толковое.
- Джек? Так его родители угорели на пожаре, - одна бабушка сокрушенно покачала головой. – Мальчонка от горя рассудок-то и потерял совсем! Теперь вот сторонится людей да молчит постоянно.
- Какие родители? Пытали его! Он в плену у вражеского капитана был – там, говорят, и глаз лишился, и голоса, потому что пытки были очень страшные. Повезло ему – сбежать удалось, вот и остался у нас жить.
Сколько людей – столько и мнений. Некоторые вообще говорили, что его мать была ведьмой – вот и наказал ее Бог: родился мальчишка слепым и немым, а женщина с горя утопилась.
Другие твердили, что паренек и сам обладает какими-то сверхъестественными силами и живет как отшельник в полуразрушенном доме.
Одним словом, ничего путного Чау Юнг в тот день не услышал.
Зато вечером Джек пришел сам, держа в руках небольшой фонарик. Он осторожно поставил его на ступеньки рядом с алтарем и отошел в сторону, поправляя развязавшуюся ленту.
- Ты принес это мне? – священник был приятно удивлен такому подарку. – Спасибо, Джек. Он нам пригодится.
Сегодня стемнело раньше обычного. Всему виной была резко испортившаяся погода. Начинался мелкий дождь, и прихожане спешили укрыться от него в церкви.
Чтобы не было темно, Чау Юнгу пришлось зажечь свечи.
- Помоги мне, Джек, - тихо попросил он паренька, отдавая одну зажженную свечку ему. – Только будь осторожен.
Юноша, как показалось мужчине, тихо усмехнулся и уверенно пошел зажигать огонь на вверенной ему стороне. Причем делал он это так ловко, что потом вернулся и еще помог Святому Отцу с этим.
- Спасибо большое, - Чау Юнг потрепал его по волосам и улыбнулся. – Ты хороший мальчик.
На комплимент Джек лишь коротко кивнул, поспешил занять свой угол, и, пока он шел, недовольные шепотки присутствующих сопровождали его.

POV Чау Юнга
После службы я успел заметить, как несколько мужчин подошли к спрятавшемуся в углу Джеку и потащили его куда-то. Мальчишка не сопротивлялся, покорно следуя за хмурыми селянами, и эта покорность была более чем подозрительной. Предчувствуя что-то нехорошее, я поспешил за ними и оказался прав в своих догадках.
На пустыре было шумно и на удивление многолюдно. Народ суетился, спешил, подтаскивал бревна и ветки к большому столбу, который, кажется, подпирал само небо. Я примерз к месту, с ужасом наблюдая за приготовлениями. Они соорудили кострище и теперь собирались привязать несчастного ребенка, чтобы после сжечь.
Но больше меня волновало даже не это. Почему Джек не сопротивляется? Почему стоит у самого края своей плахи, смиренно принимая все, что готовит ему неблагодарный рок? Неужели он совсем не понимает, что его хотят убить?!
- Прекратите немедленно!
Большая толпа, собравшаяся поглазеть на это «представление», всколыхнулась, кое-кто начал оглядываться. Для них это что, в порядке вещей - сжигать людей?! Я совсем их не понимаю... Что за удивленные лица?
- Ну дык… Как же… Надо ж до дождя… - неуверенно пробормотал бородатый мужик, так и не дотащивший охапку веток до будущего кострища.
- Что вы собрались сделать с этим ребенком?!
- Его мать – ведьма, а значит, и мальчишку надо немедленно сжечь! – выкрикнул кто-то из толпы.
- Я не позволю, - что за глупости они несут? Сами же ничего не знают об этом ребенке!
Тихо рыча, я прошел к кострищу и встал у его подножия, загораживая собой хрупкую мальчишескую фигуру. Никто не в праве судить Джека за то, чего он не совершал.
- Если хотите сжечь этого ребенка – я умру вместе с ним!
Эти люди... Они, как стадо баранов. В них не осталось ничего человеческого. Лица, исказившиеся гневом, недовольное бормотание... Что за звери обитают здесь? И они еще пытаются строить из себя верующих!
- Бог не простит вам этот грех! – неужели сожгут? И меня, и этого мальчонку, который так спокойно стоит рядом. – Одумайтесь!
Разбившая небо напополам молния была сродни божественному знаку, ударивший вслед за ней гром – небесному гласу. Дождь, собирающийся в клубящихся над головой тучах еще с середины дня, выплеснулся лавиной, пригибающей к земле. Люди стояли, переминаясь с ноги на ногу, и о чем-то спорили. Сейчас решалась наша судьба. В любом случае, я не уйду отсюда, пока они все не оставят попыток убить Джека.
Ладонь находит узкую, мокрую ладошку слепого мальчишки. Молчаливое «Я с тобой. Все будет хорошо» и короткая дрожь чужих пальцев. Как ответ, как безмолвное согласие.
Еще несколько долгих секунд, и толпа все же начала расходиться. Придется теперь тщательно следить за ними, чтобы ничего подобного больше не повторилось.
- Ты в порядке?
Джек медленно кивнул, убирая прилипшие волосы с лица. Дождь усиливался, и мы поспешили найти укрытие, чтобы переждать непогоду.
Парень повел меня куда-то в сторону, к оврагу. Все же пустырь находился на достаточно большом расстоянии от деревни, и мы рисковали промокнуть насквозь прежде, чем добрались бы до моего дома или церкви.
- Куда ты меня ведешь?
Он лишь требовательно дернул меня за рукав рясы и прибавил шаг.
Под ногами хлюпала грязь, пачкая подол длинной одежды, а паренек тянул меня уже к болоту. Мы давно свернули с тропинки, уходя в сторону от оврага. И куда мы идем? Джек сильнее сжал мою руку и дернул на себя, очевидно, требуя, чтобы я поторопился.
Вскоре на горизонте замаячил небольшой домик с покосившейся крышей, а когда мы подошли ближе, то я мысленно ужаснулся: передней стены у этого дома не было – на ее месте зияла огромная дыра, которую частично загораживали обрушившиеся бревна. Похоже, сооружение было настолько старым, что уже начинало потихоньку разваливаться.
– Ты здесь живешь?
Джек коротко кивнул и, наконец, отпустив меня, стал осторожно пробираться внутрь домика через щель между бревнами (хотя наверху и был достаточно большой проход, но паренек, видимо, в силу своего здоровья им попросту не мог воспользоваться).
С сомнением осмотрев «вход», я все же рискнул полезть следом за мальчишкой.
Крыша, благо, была прочная, и дождь почти не попадал в дом. Тут было пусто. Совсем. Лишь пара пеньков, которые, наверное, Джек использовал как стулья и тонкий когда-то белый кусок ткани, уже дырявый в некоторых местах.
- Не хочешь жить в храме?
Он помотал головой и указал на один из «стульев», приглашая сесть.
Странный все же этот паренек. Словно не от мира сего.
- Ты не умеешь говорить?
Джек тяжело вздохнул и посмотрел в окно. Интересно, он всегда ходит с этой лентой? Даже дома не снимает?
- Тебе не надоело ленту постоянно носить? Может, снимешь?
Похоже, я его разозлил; парень встал со своего места и, подойдя ближе, положил руку мне на лоб.
- Что ты делаешь?..
«Поспи», - услышал тихий голос в голове прежде, чем перед глазами все поплыло, и я погрузился в темноту.

Он стоял посреди какой-то пещеры в окружении нескольких десятков небольших фонариков (точно такой же сегодня мне принес Джек на вечернюю службу); тонкая невысокая фигурка, голова, склоненная на бок, широкополая черная шляпа. И эта странная одежда: слишком короткая черная с серой отделкой жилетка и такая же длинная юбка в пол, на которой причудливо играли тени от ее же собственных складок. Длинные серебристые волосы разметались по спине, а некоторые пряди, заплетенные в тонкие косички, безвольно свисали вниз.
И все же это был Джек.
Тот самый Джек, который приходил ко мне в храм на каждую службу, которого сегодня пытались сжечь местные жители. И, в то же время, неуловимо другой.
Черной ленты и след простыл, а губы что-то бессвязно шептали.
«Чау Юнг, мне надоели твои игры», - тихий, но такой властный и совсем безжизненный голос, внезапно прозвучавший в голове, заставил меня нервно вздрогнуть.
- Прошу меня простить, - из тени вышел мужчина, как две капли воды похожий на меня, и опустился на одно колено.
Он... Он - это я? Но что за странная одежда? Почему его окружают какие-то призраки, облаченные в доспехи? И самое главное: откуда здесь взялся огромный скелет?
Стоп. Так это его я тогда видел!
«У нас гости, Чау Юнг», - Джек медленно повернул голову в мою сторону...

Громкий стук в окно вновь разбудил меня. Где я? В последнее время совсем теряюсь в пространстве. Не к добру это.
Глубоко вздохнув, я наконец сумел понять, что нахожусь в храме. Как я тут очутился? Ведь ясно же помню, что засыпал в доме Джека.
А нарушителем моего сна оказалась птичка, севшая на окно с той стороны. Как мило...
Сегодня, насколько я помнил, по расписанию была только вечерняя служба, а потому у меня оставалось немного времени, чтобы привести мысли в порядок и почистить небольшую площадку перед алтарем.
- Господи, где я так согрешил?.. – ничего не понимаю. Почему этот мальчишка мне начал сниться? Кошмары стали отчетливее, но никакой радости это не принесло.
Причем тут Джек? Почему я не могу увидеть его глаза?
Я никогда не вглядывался в образы святых, изображенных на этих иконах, и сейчас понимаю, что делал это не зря. Их прозрачные глаза с таким укором смотрели на меня, что хотелось тихо взвыть от безысходности.
Такое чувство, словно я в прошлой жизни где-то согрешил. Возможно, мы с Джеком даже были знакомы, иначе почему я чувствую такую привязанность к этому мальчишке?
Вопросов больше, чем ответов. И это жутко раздражает. Я хочу знать все, черт подери! Хочу вспомнить, даже если в прошлом был жестоким убийцей.
- Бог, если ты меня слышишь – помоги, умоляю, вспомнить все... – мой шепот в тишине, царившей в храме, раздался, словно гром, и эхом разнесся по помещению. Не люблю здесь находиться в одиночестве.

***
Пока я занимался мелкими делами, день незаметно подошел к концу. Начали подтягиваться прихожане с детьми – сегодня я планировал причастить желающих, от этого и народа было много. А между тем, чувствовал я себя отвратительно. Хотелось побыстрее все здесь закончить и уйти домой.
Меня клонило в сон и приходилось с трудом сдерживаться, чтобы не зевнуть. Как же я устал от всего этого... Уеду. Уеду отсюда к чертям!
...Все произошло слишком внезапно. Посреди службы я вдруг почувствовал острый запах дыма откуда-то сбоку. Повернув голову, с ужасом обнаружил, что дети в пылу игры опрокинули подсвечник, стоящий в углу. Сено, которое я еще утром натаскал сюда, чтобы посушить, вмиг вспыхнуло.
- Уходите отсюда! – огонь быстро перешел на деревянные стены, с каждой секундой охватывая все большую часть здания.
Началась паника. Люди заметались, толкая друг друга, что-то крича. Они все пытались протиснуться к выходу, чтобы избежать незавидной участи быть сожженными заживо.
Выронив Библию на пол, я схватил пробегающую мимо девочку на руки, чтобы ее ненароком не задавили, и стал проталкиваться к выходу.
Один, два, три... Было такое чувство, будто людей стало слишком много. Откуда их столько?.. Я старался помочь каждому, вывести из полыхающего храма, балки которого начинали рушиться.
Душно. Жарко.
Люди стали задыхаться. Кто-то падал на пол, отчаянно кашляя, хватая ртом воздух.
- Давайте же... – перед глазами все поплыло, я сам мог глотнуть свежий воздух, лишь когда вытаскивал очередного несчастного, а иногда и двоих на улицу.
Дети... Самое главное – спасти детей!
Я уже перестал полагаться на зрение – глаза начинали слезиться, а вот слух пока еще не обманывал. Где-то в дальнем углу раздался детский плач – туда-то я и ринулся, мысленно молясь о том, чтобы успеть спасти.
Деревянный пол стал проваливаться, при каждом шаге предупреждающе скрипели доски, а иногда даже ломались, заставляя меня терять на короткий миг равновесие.
- Господи, помоги...
Вот и моя цель. Мальчик сидел, забившись в угол, и громко плакал. Осторожно беру его на руки, стараясь держаться подальше от горящих стен и упавших перекрытий, и несу его на улицу. Малыш задыхается, хрипит, но упрямо держится в сознании.
- Молодец, мальчик... – хрипло шепчу, отдавая его одной из женщин. Неважно уже, кто где и кто кому кем приходится.
По инерции я вновь ворвался в храм и только, когда позади меня рухнули балки, осознал, что уже все люди вышли. Я остался один.
Воздуха не хватает. Начинаю задыхаться, из последних сил подходя к алтарю, перед которым падаю на колени. Вокруг ни души, рушатся балки, но голоса в огне настойчиво зовут за собой, разрывая голову острой болью.
Кто я? Чьи это голоса? Что они хотят от меня? Ничего не понимаю...
Горячо... Неужели это конец? И даже в такой час лики святых с укором смотрят на меня с оплывших икон, окруженных пламенем.
- Где я провинился?! – кричу из последних сил, задыхаясь от густого дыма.
Сознание покидает меня внезапно.

Не важно, во сне или наяву, глаза Джека всегда оставались для меня тайной. Самой большой, самой охраняемой, словно спрятанный клад, таящий несметные богатства. Эта тайна стала целью, к которой нужно было стремиться, ведь ни один человек не может существовать без смысла в своей жизни. Моим смыслом стала загадка по имени Джек.
«Ты не справился».
Голос в голове больше похож на шелест, на шепот ветра в кронах деревьев. Он есть, и, в то же время, его нет. Он печален, и эту печаль я чувствую на своей коже – она опаляет холодным огнем, жжется виной, стоит комом в горле.
Джек стоит в клетке ребер огромного скелета и кажется таким хрупким, что на мгновение больно щемит сердце. Но это не мой Джек. Об этом говорит мне холодный взгляд кроваво-красных глаз.
Моих собственных.
Другого меня.
Сотня вопросов рвет меня изнутри. С чем я не справился? Что должен был сделать? Но тишина так и остается ненарушенной.
«Иди», - склоняет голову не-мой-Джек, и на мгновение мне видится, как загорается искра облегчения в глазах стоящего в стороне меня.
Он готов защищать Джека до последнего.
А я…

***
Голоса огня дробят сознание на осколки, и Чау Юнг почти забывает, кто он такой, растворяясь в вихре ярких искр и нестерпимом жаре. Он чувствует, как вздувается пузырями и лопается кожа, чувствует запах горелой плоти. Слова не его Джека до сих пор звучат в ушах, и от этого больнее, в сотни раз больнее, чем от огня.
Окружающая реальность плывет, как плывут свечи по углам. Чау Юнг чувствует, как его обнимают со спины. Он не думает о том, что делает Джек в горящем храме. Он жадно вглядывается в неуловимо изменившегося мальчишку, смотрит, пытаясь разгадать, что же не так, отчаянно, понимая, что другого шанса уже не будет.
А потом он осознает.
Джек, наконец-то не чужой, его Джек, улыбается едва заметно и шепчет потрескавшимися губами: «Все хорошо». И сжимает узкими ладонями руки священника.
А с худого лица, обрамленного пепельными волосами, на него смотрят прозрачные глаза образов.

@темы: Джек, Фанфик, Чау Юнг